Олег (Альберт) Иванович Борисов (1929 – 1994), народный артист СССР, Лауреат двух государственных премий. Актёр театра и кино.
Родился 8 ноября 1929 года (по другим данным — 8 февраля в посёлке Яковлевский (ныне — Приволжск Ивановской области) в семье директора сельхозинститута и агронома (мать, Надежда Андреевна). В 1933 году родился младший брат Лев. Детство провёл в Карабихе Ярославской области, куда семья переехала в 1934 году и отец служил директором техникума. Там же впервые познакомился с театром, мать выступала в кружке самодеятельности и брала детей с собой на репетиции. В годы Великой Отечественной войны отец Борисова ушел добровольцем на фронт и вернулся домой с тяжёлой контузией. В 1941 — 1943 годах семья провела в эвакуации в городе Чимкент (КазССР), где Альберт работал в колхозе на лесопилке, сенокосе, научился управлять трактором. В 1947 году, после окончания школы уехал в Москву, планируя вместе с одноклассниками поступать на японское отделение Института Востоковедения, но прочитав книгу Конкордии Антаровой «Беседы К.С.Станиславского», решил стать актёром. Широкую известность Олег Борисов приобрёл благодаря кинематографу — в кино он снимался с 1955 года. В начале кинокарьеры наибольший успех выпал на долю его роли Свирида Петровича Голохвостого в фильме «За двумя зайцами (1961). В дальнейшем сыграл много драматических ролей. В 1961 году был приглашён режиссёром КВН Беллой Сергеевой на должность телевизионного ведущего первых игр КВН. На радио с 1975 года как чтец и постановщик радиоспектаклей, с 1965 года — на телевидении. Среди киноработ, Борисова такие, как « Дайте жалобную книгу», «На войне как на войне», «Крах инженера Гарина», «Россия молодая» и много, много других советских и российских фильмов. В 1964 году режиссер Георгий Товстоногов пригласил Олега Борисова присоединиться к труппе Большого драматического театра (БДТ). В 1964-1983 годах Борисов был постоянным членом труппы БДТ в Ленинграде . Там его партнерами по сцене были Татьяна Доронина, Людмила Макарова, Кирилл Лавров, Владислав Стржельчик, Иннокентий Смоктуновский, Ефим Копелян, Олег Басилашвили, Евгений Лебедев, Павел Луспекаев, Сергей Юрский, Всеволод Кузнецов, Николай Трофимов и другие известные российские актеры. Борисов сыграл запоминающиеся роли в нескольких постановках, таких как Григорий Мелехов в "И Тихом Доне" Михаила Шолохова, принц Гарри в "Короле Генрихе IV" (экранизация 1969 года) Шекспира и Сиплого в «Оптимистической трагедии» Всеволода Вишневского. Большой Драматический Театр находился, да и сейчас находится недалеко от кинотехникума и в известном нам доме №20 по улице Правды в 1964 году поселился Олег Иванович Борисов. Жил он в квартире №8, что на четвертом этаже в парадной, где сейчас находится главный вход в Киновидеотехнический колледж. Прожил он там до 1983 года. В 1983 году артист покинул АБДТ им. Горького (сейчас БДТ им. Товстоногова) и Ленинград. Дальнейшая карьера его складывалась в Москве, в Московском Художественном театре (МХАТ). Артиста не стало 28 апреля 1994 года. Покоится он на Новодевичьем кладбище в Москве.
В своей книге «Без знаков препинания» Олег Борисов затронул этап жизни, связанный с Ленинградом, служением в БДТ и проживанием на ул. Правды, 20. Приведем небольшой отрывок из этой книги, который характеризует атмосферу тех, далёких, лет и даёт представление об отношении автора книги к происходящему.
Олег Борисов «Без знаков препинания»
"Дом у нас старый и улица старая. Мы живем здесь уже десять лет. Улица раньше называлась Кабинетная, и это название, хоть и непопятное, очень бы ей шло. Впрочем, я знаю, что на ней селились работные люди Кабинета Его императорского величества. Они ведали имуществом Двора. Теперь название другое — Правды; рядом Социалистическая улица, и на этой улице — пролетарская типография. Стало быть, и правда — не в том понимании, что «небеса возвещают Правду Его». Еще из достопримечательностей: прямо напротив наших окон — бывший молельный дом с голубой восточной вязью и странным несмываемым отпечатком креста на красном кирпиче. Его много раз хотели смыть — безуспешно! Теперь там Институт киноинженеров. Все-таки главное, что это район Кузнечного рынка. Пяти углов, а значит, район Достоевского. Мне от дома до театра десять минут ходу. Театр стоит на Фонтанке, и где-то на Фонтанке Голядкин впервые увидел двойника. Я тоже оборачиваюсь, вглядываюсь. Недалеко и Обуховская больница, где когда-то в семнадцатом нумере сидел Германн. А рядом и Сенная площадь — хотя и на почтительном уже расстоянии от Кабинетной. Но все равно кажется, что Раскольников и здесь шел с топориком. Я иду до театра либо по Звенигородской и Бородинской, либо через Загородный по Лештукову, но желание иметь при себе топорик и у меня появляется. Все к этому располагает. Двери большинства из квартир в моей парадной отворяются на крошечную щелочку — точь-в-точь, как и у Алены Ивановны, процентщицы. Правда, нам от старых хозяев достался тяжеловесный засов — закрывается основательно.
В парадной — тусклость. Лампочки зажигаются не на всех этажах. На нашем — две квартиры. Напротив, в коммунальной, жил А. А. Музиль, режиссер Александрийского театра. Пока он не съехал, мы лампочки вкручивали по очереди. Но все равно — тускло! Стоят мусорные бачки, в которые скидываются отходы. Они, наверное, предназначены свиньям или как-то перерабатываются. Но бачки убираются только раз в неделю, поэтому арбузные корки, очистки из-под картофеля прилипают к каблукам. На нижнем этаже одна блокадница с лающим кашлем очень уж сильно грохочет крышкой бачка. У меня иногда сдают нервы, и я выскакиваю на лестницу, чтобы сказать ей что-нибудь дерзкое, например: нельзя ли потише? Оказывается, она все равно не слышит, она — глухая, и так и продолжает грохотать, а я снова выскакиваю.
Город холодный. Алкоголики испражняются больше в парадных, нежели в кустах на улице. В этом смысле наша парадная от других в Ленинграде не отличается. Со стен краска послезала, в некоторых местах вылез грибок, почтовые деревянные ящики жгут пионеры. Внизу, на первом этаже, расположился кинотехникум — поэтому на переменах студентками все задымляется... Это тебя угнетает, ты вспоминаешь, как Достоевский в записной книжке после слов "Люблю тебя, Петра творенье" прибавляет: «Виноват, не люблю его».
Все-таки однажды замечаешь, что лестница выложена из мрамора благородной породы — выщербленная, стертая, но, идя по ней, ты вслушиваешься в свой собственный шаг. А шаг-то становится аристократическим! Рядом решетка с чугунными веночками и, скорее всего, ее касались ручки старенькой фрейлины. По этой лестнице надо подняться на четвертый этаж Прямо у лифта — квартира № 8.
Квартира эта досталась по обмену. За киевскую двухкомнатную, на бульваре Шевченко, давали в Автово аж четыре комнаты. Но — в Автово. А здесь, на Правде, близко к театру, одна комната — просто зала, 33 метра. Лепнина на потолке, высоченные оконища с медными затворами, на дверях — медные ручки. Пол инкрустирован тремя породами дерева, мы его циклевали вручную. А чего стоит один потолок у Юры — мореного дуба с четырьмя мордочками по углам! Когда мы захотели его реставрировать, обнаружили на нем... миллионы клопов. Они размножались и жили там со времен графа Юсупова, камердинер которого и поселился когда-то в этой фатерке. Большая зала и красивый паркет ему нужны были, чтобы тренировать кадриль. В то время это был самый модный танец. Говорят, у него был и белый рояль, на котором всю популярную музыку его времени — даже похоронные марши! — он переделывал на кадриль. Специалисты, которых вызвала Алла, определили, что потолок спасти не удастся. Нам нужно было с ним расстаться. Он был сбит и выброшен на помойку. «Клопус нормалис» (у Маяковского так называется это непобедимое насекомое) стал беспощадно вытравляться Аллой — ведь в Ленинграде в таких домах их водятся тучи.
Особая тема — это стены. Мы отцарапали слоев десять газет и обоек («обойки» — киевское слово). Иногда делали паузы, чтобы почитать «Ведомости». Больше всего в них обнаружили про гадалок и спиритов.
Печаталась с сокращениями и Новейшая гадательная книга — не та ли, из которой у Пушкина эпиграф к «Пиковой даме»? Обои в основном желтенькие — в полоску, в разводы. Создалось впечатление, будто это основной тон петербургских стен. Поэтому, когда мы покрыли одну из комнат масляной краской — да еще не желтенькой, а темно-бордовой, — многие это приняли за моветон.
Я думаю, наши стены хорошо запомнили паломничество артистов БДТ. Это случилось на мое сорокалетие, 8 ноября 1969 года. И пришло человек сорок — наша зала позволяла принять столько. Все знали, что будет сам... Товстоногов пришел в вызывающем моднющем пиджаке в клетку. Как футурист. Только ему свойственным сопением подчеркивал важность происходящего. Настала очередь Аллы удивлять гостей. На столах стали появляться блюда грузинской и французской кухни. Лобио и сациви были оценены по достоинству ГАЗ и его семейством. В ответ они пообещали приготовить что-то грузинское и пригласить. Где-то уже в третьем часу Алла подала на стол судака-орли и жюльены, от чего даже я пришел в удивление. Кузнецов попросил рецепты. По городу поползли слухи, что Борисовы, оказывается не деревня".